Помогать легко — лозунг ошибочный
Социальное предпринимательство успешно тогда, когда есть некая новаторская идея, приводящая к необычной комбинации ресурсов. Компании такого рода часто экзотичны, они занимаются тем, что брошено другими, используют даровые или недоиспользованные ресурсы, и создают социальное благо способами, которые упущены другими, отмечает зам. директора Института управления социальными процессами НИУ-ВШЭ Александра Московская
Доклад «Социальное предпринимательство в России: первые итоги и направления развития» Александра Московская сделала на семинаре Института управления социальными процессами НИУ-ВШЭ, на котором обсуждали эмпирические результаты пилотного проекта по изучению деятельности организаций социального предпринимательства в стране. Исследование проводилось в партнерстве с Российским микрофинансовым центром при поддержке независимой международной благотворительной организации Оксфам (Oxfam, Великобритания).
В поиске термина
Деятельность социальных предприятий направлена в сферы, которые обществом признаются социально значимыми, отметила А. Московская. Искать их следует там, где проблемы социальной солидарности и самообеспечения являются естественной средой выживания сложившихся социальных или профессиональных групп. Это сельские территории, районы компактного проживания этнических меньшинств, предприятия организаций инвалидов, и одновременно — сферы высококвалифицированной профессиональной деятельности с низкой ценой труда (культура, социальная работа, отдельные сферы образования и пр.). Само определение социального предпринимательства сформировалось не в России (см. препринт «Обзор опыта и концепций социального предпринимательства с учетом возможностей его применения в современной России») и живет такая форма бизнеса в основном также за рубежом, опираясь на сеть фондов и НКО, отметила эксперт. Однако и у нас в стране есть свои герои социального предпринимательства. Их не так много, чтобы строить рейтинги, но кейсы — есть.
Кейс первый: жить в своем доме
Цель предпринимательства уральского фермера Вячеслава — социализация и профессиональная адаптация сирот через развитие фермерских хозяйств. Этот предприниматель видит свою задачу в том, чтобы создать «анклавы здоровой доброй продуктивной человеческой жизни на земле» — из наименее подходящей для этого среды — выпускников сиротских учреждений. Он обучает их фермерскому делу, помогает встать на ноги, жить и работать так, чтобы построить собственный дом и хозяйничать самому.
Хозяйство у Вячеслава самоокупаемое и успешное, и он утверждает, что может построить 20 домов на своей земле — т.е. создать крепкую фермерскую деревню. По его оценкам, он может ставить один дом в год, не рискуя превратить собственное хозяйство в убыточное. Между тем, для ускоренного развития проекта фермер полагает правильным расширять дело быстрее, и брать на обучение и обустройство на земле сразу по 7–10 человек. Это обеспечивало бы кумулятивный эффект всему проекту: и обучение в группе более эффективно, и взаимодействие само по себе полезно в этом процессе.
Однако для этого нужна поддержка развития проекта, а с этим, как и во многих других случаях, как отметила Московская — проблемы. Первая проблема — это доступные кредиты, которые несмотря на декларации Закона о поддержке малого и среднего предпринимательства он в профильном департаменте поддержки предпринимательства никогда не получал. Вторая, даже более важная — недоступность сирот после выхода из детского дома. В его регионе все они явочным порядком записываются в ПТУ (лицеи) по прямым договорам с детдомами. Без предварительной социальной и трудовой адаптации сирот это приводит нередко к противоположному результату. Лишь немногие наиболее мотивированные доучиваются и получают профессию. Остальные, оставшись без присмотра, к которому они привыкли в детдоме, становятся преступниками. Многие ребята, прошедшие в 14–16 лет летний лагерь в «Школе фермеров», но оставшиеся в городе по выпуску из детского дома, сегодня пишут прекдпринимателю письма из мест лишения свободы. Для предотвращения подобной ситуации и с учетом опыта работы предыдущих лет им разработана методика постинтернатной адаптации сирот у себя в хозяйстве. Но департамент соцзащиты пока не идет на заключение договора.
Кейс второй: музейная педагогика
Историк, педагог Алексей занимается популяризацией российских традиционных народных игрушек среди детей и родителей, создал музей интерактивной игрушки в Москве. Идея проекта, как и у Вячеслава — двоякая: с одной стороны, поддержать умирающие народные промыслы (предприниматель работает в непрерывном контакте с 25 мастерами традиционного народного промысла из разных областей России), а с другой — привить детям любовь к народной игрушке. Особенность музея в том, что игрушки в нем не хранятся, а «тратятся», с ними организуются игры, их можно даже расписывать самому (для этого у мастеров закупаются еще и белые нераписанные фигурки). Расписанную игрушку можно взять домой. На профессиональном языке это называется музейной педагогикой. На занятиях, которые ведут профессиональные педагоги, нет длинных монологов экскурсоводов. Каждый небольшой рассказ сопровождается примерами и вопросами к детям. Дети, например, могут почти всегда точно определить, какая игрушка какому мастеру принадлежит. Алексей сначала совсем не собирался делать социальное предприятие. Но внезапно погиб отец, и ему осталась коллекция. Так была организована первая выствка. Она была настолько успешна, что ее два раза продлевали. Проблемы не столько с созданием предприятий социального предпринимательства, сколько с развитием. Развитие проекта возможно, готовы сценарии новых занятий, мастера игрушек готовы увеличить производство, но все упирается в помещения, которые в столице слишком дороги. Не случайно музей существет в спальном районе.
Третий кейс: иппотерапия
Спортсменка Наталья занимается конным спортом. Сыктывкар, где она живет, — город небольшой, у нее 20 соток земли, частный дом. Две трети дома — конюшня, остальная часть — две маленькие жилые комнаты. Они служат жильем, местом работы волонтеров, а также местом встречи с клиентами — инвалидами, детьми и взрослыми. В организации 2 постоянных волонтера — инвалид 52 лет, который ведет большую организационную работу и занимается контактами по Интернету, а также студентка ветеринарного института, на которой лежит ответственность за здоровье лошадей.
Организация предприятия задумывалась как совместный с мужем семейный бизнес, они хотели разводить лошадей, а чтобы те ни в чем не нуждались, немного заработывать на прокате лошадей спортсменам и катании детей на праздниках. Наталья зарегистрировалась как индивидуальный предприниматель, но вскоре муж попал в аварию, стал инвалидом. Другим событием, изменившими первоначально коммерческий план развития ИП и превратившими хозяйство Натальи в социальное и бескорыстное предприятие, стала популярность общения с лошадьми в среде инвалидов. Последние стали основными клиентами центра, услуги им оказываются бесплатно.
Началось все с, в общем-то, случайной экскурсии, проведенной Молодежным Центром Сыктывкара, где есть Клуб молодых инвалидов. Сечас эта работы занимает круглые сутки, и если бы не волонтеры, она бы не справилась. Ведь она еще и в соревнованиях участвует.
Иппотерапии для детей-инвалидов Наталья училась специально и работает с несколькими учреждениями — домом ребенка, где живут дети-сироты, интернатом для больных детей, всего 7 организаций. Второе направление — инвалидный спорт, поскольку Наталья прошла и тренерские курсы. Взрослых инвалидов-спортсменов Наталья готовит к соревнованиям, их это мотивирует, есть шанс выиграть денежный приз.
Предприятие самоокупаемое, основные ресурсы предприятия — продажа жеребят. Еще есть пони и породистые собаки, все это — способ заработать на бесплатную деятельность, которая все больше расширяется.
Помогает ли Наталье государство? У нее есть моральная поддержка в лице городского департамента культуры, поскольку она всегда по просьбе департамента участвует в городских праздниках и других публичных мероприятиях, ее знают в городе. Но поддержка инвалидов — это ответственность не города, а республики. А здесь — проблемы даже не с помощью, а с доступом к ответственному лицу. В частности, для получения финансирования участия ее воспитанников в соревнованиях по конному спорту (среди инвалидов) предприниматель безрезультатно уже не один месяц добивается встречи с руководителем Агентства по спорту и туризму республики Коми.
Барьеры и отсутствие самоидентификации
Первая проблема — самоидентификация. Люди, думающие о каком-то социальном эффекте от своей работы, не имеют положительных образцов и правильного для себя названия. Показательно, что респонденты узнали о социальном предпринимательстве либо в ходе опроса, либо в ходе участия в конкурсе проектов социального предпринимательства, который с 2008 г. проводит Фонд региональных социальных программ «Наше будущее» (Фонд В. Алекперова). И пока это — единственный фонд в России, который специализируется на этой теме и своими конкурсами фактически показывает направление развития малому бизнесу и НКО.
Вторая проблема — отсутствие инфраструктуры поддержки. Что это за инфраструктура? Во-первых, фонды и некоммерческие организации — в России третий сектор не получил серьезного развития. Во-вторых, проблема, навязшая на зубах по многим другим вопросам — административные барьеры. На самом деле это даже не очень подходящая формула «административные барьеры». Просто чиновники воспринимают организации, которые находятся у них на попечении (у департамента поддержки предпринимательства — одни, у департамента по вопросам взаимодействия с гражданским обществом — другие, у департамента по делам молодежи — третьи) как средство отчетности по спущенным сверху программам. Если то или иное предприятие поможет отчитаться — департамент может и помочь, если нет — извините. Т.е. отношения обратные: не господдержка предприятия, а поддержка предприятиями государства.
В таких условиях социальному предпринимательству не трудно возникнуть, но трудно развиваться, выйти на какой-то заметный значимый уровень услуг, чтобы все его увидели, а не только соседи. Это разительно отличает наш опыт от западного. Там, во-первых, звание социального предпринимателя почетно, все к нему стремятся. Во-вторых, есть от кого получить помощь, если не от государства (такая поддержка распространена только в странах Европы), так от многочисленных фондов и НКО — т.е. организаций третьего сектора. Наши же социальные предприниматели пытаются справиться как-то сами, от этого — их скромные масштабы и то, что они почти не видны обществу.
Вот и выходит, что у нас социальное предпринимательство как практика неизвестно.
Система координат
Директор Центра корпоративной социальной ответственности и нефинансовой отчетности РСПП Елена Феоктистова в ходе семинара отметила, что существует один из секторов, где социальное предпринимательство существует издавна — в системе Всероссийского общества инвалидов и его региональных отделений. Эти предприятия прибыльны, но их основная задача не максимизация дохода, а обеспечение занятости людей с ограниченными возможностями.
Предпринимательство, даже социальное, не может строиться на одном энтузиазме. И без государственной помощи ему трудно. Но для того, чтобы была возможна налоговая, к примеру, поддержка, следует четко определить, кому такая поддержка должна быть адресована и по каким признакам может контролироваться деятельность социальных предприятий. Между тем приведенные кейсы настолько организационно аморфны, что государство, полагает Феоктистова, помочь таким предпринимателям не может.
Исполнительный директор международного форума лидеров бизнеса (International Business Leaders Forum, IBLF) в России Брук Горовиц отметил, что бизнесмены всего мира отличаются немалым цинизмом. «Всюду, и не только в России, немало примеров, когда корпоративная социальная ответственность лишь имитируется перед лицом государства или служит потребностям компании в пиаре, — констатировал эксперт. — И понятно, почему — в огромных, особенно государственных и олигархических, корпорациях трудно отыскать индивида, желающего менять что-то в обществе».
В этом, полагает эксперт, важное отличие маленького, но сильного социального предпринимателя и огромной международной или российской корпорации, которая в некоторой степени беспомощна. «Социальный предприниматель не только лидер, — подчеркнул Горовиц, — но еще Индивидуал, Личность. Именно такие люди, преданные своему делу, способны не только сотворить свой собственный бизнес, но и инвестировать в местное сообщество».Для поощрения социального предпринимательства, полагает эксперт, важно создать условия для развития малого бизнеса вообще, когда любой малый бизнес, а не только социальное предпринимательство, могут процветать.
Модератор дискуссии, президент Российского микрофинансового центра Михаил Мамута подытожил эту дискуссию в качестве ее модератора просто и изящно:
— Может быть, мы и не знаем сегодня, что такое социальное предпринимательство, также как и не знаем толком, что такое гравитация. Но договорились же до какой-то определенности понятия явления и пользуемся.
Наталья Гетьман